Я - НАСТОЯЩАЯ!

Злата заметила его на перроне Белградского Центрального Вокзала. Она только что вернулась из Праги, где ее отец, известный сербский доктор, участвовал в важном медицинском консилиуме по установлению диагноза одной особе королевского двора. Отец всегда командировался вместе с дочерью. Девочка так познавала мир, да и оставить ее было не с кем. Мама ее умерла при родах.

Номак убегал так быстро, как мог, словно что-то украл. А несколько профессиональных носильщиков преследовали его, выкрикивая проклятия. Девочка остановилась и внимательно наблюдала за происходящим. Она была частой гостьей Центрального Вокзала, но его видела впервые. Мальчик сразу понравился девочке. Было в нем что-то беззащитное, но и в тоже время дерзкое. Он бежал по перрону босиком, в дырявых штанах и рубашке огромного, явно не детского, размера. Что-то невнятное кричал, то ли от страха, то ли чтобы испугать, то ли звал кого-то. «В руках ничего не было, вряд ли он украл вещи, может деньги?» — подумала она. Здесь жило полно воришек, и Злата многих уже знала в лицо, чтобы держаться от них как можно дальше. Но мальчик явно выделялся из этого контингента. А чем – было непонятно.

— Не отставай, Злата! — крикнул отец, который уже ушел довольно далеко.

Они жили напротив здания вокзала в роскошном особняке, где была пристроена больница. Там и велась медицинская практика отца Златы, в качестве главного врача. Сама Злата училась дома, так как частые поездки с отцом не позволяли бы успевать за школьной программой. Тем не менее, Злата была умной девочкой и по многим дисциплинам опережала сверстников. Девочка росла без друзей и подруг. Вместе с отцом они проживали в единственном жилом доме вокзальной площади. Да и то, потому что жилое помещение являлось частью муниципальной больницы. Ближайшие соседи жили в километре отсюда, куда отец девочки ходить запрещал. А возле дома играть, по сути, было негде.

Она стала часто убегать на вокзал в поисках мальчика-беглеца. Смотрела на него, следила за ним и в одно прекрасное утро решила заговорить с ним.

— Привет! Меня зовут Злата. Мне десять лет.

Она нашла его в весовой, где взвешивали багаж. Он сидел на корточках и воровато оглядывался.

— Как ты меня нашла? — спросил он. — Я вообще-то здесь прячусь от вокзальных портеров.

— А просто я проследила за тобой. Я знаю, ты пытаешься подработать носильщиком, но им это не нравится, — она села на корточки рядом с ним. Но меня ты не бойся.

— Я Номак! Мне тоже десять. Я тебя видел. Ты с папой на прошлой неделе из поезда выходила. Я тебя и раньше видел. Ты живешь в богатом доме напротив. У меня есть два пяточка. Пойдем, купим два пирожка с брынзой. Я тебя угощаю, — улыбнулся он и подал ей руку, как джентльмен.

Они сидели на парапете крыши вокзала, свесив ноги, ели пирожки с брынзой и мило болтали. Номак оказался очень общительным мальчиком и, уже через полчаса Злата знала всю его историю.

Номак родился Турции, хотя сам был сербом. Его мать продали, когда она была беременной, в рабство одному турецкому вельможе. Когда маму убили, мальчик сбежал. Он много скитался, пытаясь подработать, но везде был гоним из-за какого-то недуга, о котором он не хотел рассказывать. Решил остаться на сербском вокзале, хотя бы до наступления холодов. Что ему делать зимой — он не знал.

Она стала приходить к нему каждый день. Приносила еду, которую незаметно прятала под платье за обедом, и старенькую одежду из чулана. Номак не был образованным и плохо связывал слова, но он был настоящим другом. С ним было хорошо и не хотелось уходить. Они держали друг-друга за руки и старались как можно дольше не расставаться. Злата принесла азбуку и начала учить его читать. Это было самое счастливое время, которое закончилось в одно хмурое и печальное утро.

— Ты пришла! — чуть слышно прошептал он, сидя на брусчатке в весовой, обняв коленки — я так звал тебя.

— Мы были в Варшаве восемь дней с папой. Он там лечил одного генерала, — испуганно ответила она. — Что с тобой, Номачек? Ты весь трясешься, а губы такие синие.

— Мне холодно, — он дрожал и кутался в рваный пиджачок.

— У тебя, наверное, температура! Пойдем ко мне домой. Мой папа тебя вылечит. Номак, ты очень плохо выглядишь. У тебя, наверное, инфекция. Может даже тиф!

— Нет. Я не заболел, — еле улыбнулся мальчик.

— Ты весь холодный, — Злата положила ладонь ему на лоб. — Но почему? Здесь же тепло.

— Нет. Сейчас очень холодно. Сейчас зима.

— Нет, нет, нет, нет! Сейчас лето. Ты бредишь! — она обняла его и прижала к себе. — Но что с тобой?

— Все хорошо. Посиди со мной.

— Почему твои губы не шевелятся? — спросила она с удивлением. — Скажи еще что-нибудь.

— Кажется, я люблю тебя, — он попытался улыбнуться

— Не шевелятся губы, а я тебя слышу. Я тебя слышу, но не вижу, как ты разговариваешь.

— Все нормально. Это потому что я глухонемой. Я не умею разговаривать.

— Что? Но ты со мной разговариваешь. Как же я слышу тебя? Что происходит?

— Я умираю, — ответил он. — И ты тоже.

— Нет! Нет, нет! Никто не умирает! Номак, все хорошо! Вставай, мы пойдем к моему папе.

— У тебя нет папы. И тебя тоже нет. Я придумал тебя. У меня не было ни одного друга. Никто не хотел со мной дружить. Все гоняли меня как собаку. Я увидел одну девочку на перроне, она шла с взрослым мужчиной. Мне так захотелось иметь такого друга, как она. Красивую, чистую, грамотную. Из богатой важной семьи. Вот я и придумал тебя. И чтобы папа был врачом. У меня лишаи и гноит нога. Вот чтобы вылечил меня.

— Номак, нет! Посмотри на меня! Я — человек! Человек!

— Прости меня, — он закрыл глаза, — мне нужно поспать.

Злата вскочила, чтобы позвать на помощь. Рядом никого не оказалось. Она пробежала насквозь пустое здание вокзала, которое никогда не пустовало, и выбежала на привокзальную площадь. На скамейке под фонарем сидел господин в черном пальто и куда-то смотрел. Злата побежала к нему.

— Помогите, пожалуйста! Там мальчик умирает! — стала кричать она, еще не добежав до господина в пальто.

Но тот не отвечал. Сидел как кукла с остекленевшими глазами. Девочка взяла его за рукав пальто и начала трясти.

— Дяденька! Помогите!

Тот неподвижно сидел и не двигался. Злата осмотрелась. На другой скамейке сидела женщина с ребенком на руках. Девочка побежала к ним. Но те также не реагировали ни на что, уставившись в никуда.

«Я сейчас побегу за папой, — решила она, — и он обязательно поможет. Папа добрый». Она побежала через площадь по направлению к своему дому мимо прохожих, которые все как на подбор казались одинаковыми на лица и выглядели словно мертвые. Злата посмотрела на свой дом. Тот был серым, как и другие рядом. Она испуганно огляделась. Цвета вокруг блекли, и даже небо стало посерело. Девочка подбежала к двери и дернула ручку. Та не поддалась. Она начала барабанить в дверь, но не слышала ударов.

— Папа, папа, открывай быстрее! Там Номак умирает, — закричала она и тут же осеклась. Она не слышала ни одного слова, которое выкрикивала.

Она вновь огляделась. Мир вокруг плыл и сливался. Предметы медленно растворялись в друг друге. Дикая паника охватила девочку. Она плакала и не знала что делать. С миром явно творилось что-то очень плохое. Мир таял. Таял вместе с ней. С придуманной подружкой глухонемого мальчика.

— Нет! — неслышно сказала она и перестала рыдать. — Я ЧЕЛОВЕК! — Она огляделась.

И тут Злата заметила витрину обувного магазина. Она явно контрастировала со всем серым и угасающим миром. В витрине было четкое изображение, как на фотокарточке с четкими очертаниями и цветными образами. Девочка, не раздумывая, подбежала к ней и прижалась лицом к стеклу. Она не увидела обувного магазина сквозь стекло, но увидела весовую вокзала, где на брусчатке сидел Номак и обнимал свои коленки.

— Номак! Номак! — попыталась крикнуть она. Но мальчик никак не реагировал.

«Что же делать? Думай, Златка, думай, думай!» — уже про себя сказала девочка.

Она начала изо всех сил бить кулаками по стеклу, которое даже не колебалось. Руки уже были в серой крови, когда она увидела, как Номак полностью ослаб и перевалился на землю, выдыхая последнее.

«Нет, нет, нет!» — ей вновь захотелось разрыдаться, но она собрала всю свою детскую волю в кулак и посмотрела по сторонам. Рядом стояла зеленая урна для мусора, которая так же, как и изображение в витрине, имела четкие контуры и яркий цвет. Злата, что было сил, подняла ее, и, срывая голос, прокричала:

— Я НАСТОЯЩАЯ! — она швырнула урну в стекло витрины, которая не выдержала и с громким звоном разбилась.

***

Было тепло и не больно. Пахло малиновым чаем и чистой одеждой. Он открыл глаза. Потолок был красиво разрисован, а в центре висела роскошная хрустальная люстра.

— Номак, ты живой! — к своему удивлению, он услышал приятный мелодичный и знакомый голос. — Я спасла тебя, Номак!

Он попытался приподняться.

— Лежи, не вставай, — сказал грубый взрослый голос. — Тебе нужен покой и некоторые лекарства, которые ты сейчас выпьешь.

Номак повернул голову и увидел высокого бородатого мужчину с моноклем.

— Это мой папа! — сказала Злата, которая оказалась с другой стороны кровати.

— Злата говорила, что у тебя нет родных, — улыбнулся бородатый мужчина. — Хочешь остаться с нами. Будешь мне сыном, а Злате … Злате будешь пока братиком. Хочешь?

— Да! — ответил Номак.