Меня зовут Барг. Вернее тогда так звали. И мне было больно… Очень больно… Только что прошел очередной приступ головной боли. Боли, которая появилась у меня с рождения. Которая приходила каждые два часа моего бодрствования. А после приступа сдавило бронхи. Я тяжело дышал, словно через маленькую трубочку, толщиной в стержень от авторучки. Почти задыхался. Словно несколько старых полудохлых мышей своим поскрипывающим писком наполняли мое тяжелое дыхание.
Он пришел за мной прямо ко мне домой и с порога заявил: — Я знаю, как спасти тебя, сынок. Это произошло семнадцатого января. Стояли настоящие крещенские морозы. В однокомнатной квартире поселка Кокинский Московской области работало два масляных обогревателя, и горели обе газовые конфорки, так как чугунные радиаторы центрального отопления явно не справлялись. За окном из двойного стекла было минус двадцать пять. Я готовил себе ужин и одновременно смотрел телевизор.
— А ты счастливчик, — прорезалось где-то вдалеке. Я словно выпал откуда-то. Реальность рождалась медленно и в муках, проявляясь, как некая детализация образов. Словно нечто абортировало несчастного меня в суровую реальность. Было даже какое-то непонятное чувство падения. Несколько минут я не мог понять, где я. Обстановка казалась незнакомой и подвижной, словно застывший кадр фотопленки. Казалось, нужно что-то сделать, предпринять, чтобы пленка вновь обрела движение.
Мое второе воскрешение, вернее контраст этого возвращения по отношению к предыдущему бреду, оказался менее болезненным. Немного ныла рана на шее пульсирующими приступами, но не сильно. Я на этот раз, молча, открыл глаза, словно и не спал. Было темно. Видимо, ночь или вечер. Только на кухне горел свет. Я начал подниматься, ожидая, что это будет нелегко, исходя из того, что сегодня пережил, но чувствовал себя бодрым и выспавшимся, поэтому не ощутил трудностей.